Янтарик с жучком.
-Добрый вечер! -услышали мы с моря. -Добрый вечер, друзья!
Не скучно ли на темной дороге? Я тороплюсь, я бегу...
А.С.Грин
Море ласково облизывало прибрежный песок. Стояло пасмурное
августовское утро. Туман еще дрожал в дюнах и над водой, но уже
чувствовалось приближение тепла и солнца. Вода нашептывала одну из
своих извечных песенок. Крошечные, как будто прирученные, волны
накатывались на берег и убегали обратно. “Привет, дружок. Привет,
мой бережок. Не спи, малыш. Всю жизнь так пролежишь”. Но берег не
поддавался на провокации и лежал спокойный и размеренный, иногда
ворчливо шурша песчинками на легком ветру.
Неожиданно песня изменилась. Точнее в ней появились новые
инструменты и голоса. Туман редел и в нескольких кабельтовых от
берега прорисовывался силуэт большого парусника. Такие громады
были редкими гостями в этих глухих и отдаленных от цивилизации
местах. От парусника отчалила шлюпка и направилась к берегу. Скрип
уключин и плеск весел и были тем нарушением привычного ритма,
которым жил этот берег.
Тем временем лодка врезалась носом в песок. Из нее выпрыгнул
высокий широкоплечий мужчина. Он был закутан в теплый плащ. За
спиной у него был небольшой ранец. Широкополая шляпа была
надвинута по самые брови, закрывая лицо.
В этот момент, наконец, вышло солнце. Его первые лучи
отразились в голубых глазах “нарушителя спокойствия”, скользнули
по полоске дикого пляжа и погнали остатки тумана прочь. Тем
временем лодка вернулась, и большой корабль скрылся за
вклинившимся в море мысом.
Человек как спрыгнул с лодки, так и остался стоять на месте.
Море вымывало песок из-под подошв его высоких сапог, и сзади него
образовались два расходящихся конических подтека. Но мужчина не
обращал внимания на такие мелочи. Он внимательно смотрел по
сторонам, словно изучал каждую песчинку на берегу, каждую травинку
на дюнах, каждую иголку на соснах. Он высоко запрокинул голову,
всматриваясь в небо. Неожиданный порыв ветра попытался сорвать с
него шляпу, но он ловким движением руки поймал ее и водрузил на
место, поправляя растрепавшиеся волосы, едва тронутые сединой.
Крича и ругаясь, прилетела чайка. Она села на камень недалеко
от незнакомца и посмотрела на него своим пустым черным глазом. Он
в свою очередь посмотрел на нее. В ту же секунду чайка снова
взмыла вверх и закружила над берегом, выглядывая что-то далеко за
мысом. Новый порыв ветра надул плащ стоящего на берегу человека, и
тот тоже стал похож на огромную чайку, которая вот-вот взмоет
высоко в небо. Интересно, что он почувствует тогда, что увидит?
Ему не надо быть чайкой, он и так прекрасно знает, что чайка
видит, паря под облаками. Она видит небольшой городок, у пристани
которого снуют рыбацкие шаланды, возвращающиеся или уходящие на
промысел. Чуть дальше расположился рыбный рынок, где толстые и
крикливые торговки зазывают покупателей, в основном крестьян, с
близлежащих хуторов. Вокруг рынка разместились таверны. Сейчас они
пустуют, но к вечеру там соберутся рыбаки, и загудит веселье. Чуть
выше устроилась небольшая гостиница, пустующая почти всегда.
Большие корабли - редкие гости в порту, так же как и большие
дороги, обходят городок стороной. От центральной площади,
увенчанной ратушей и окруженной уютными магазинчиками, веером
расходятся пять улиц. Четыре ведут к кварталам мастеровых и
заселены добропорядочными гражданами, не богатыми, но
располагающими достаточным количеством средств, чтобы иметь
отдельную квартирку с камином. Пятая улица спускается к морю и
ведет в рыбацкий поселок, А дальше она переходит в дорогу, которая
взбегает на холм, огибает ветряную мельницу и скрывается в лесу,
за которым начинаются крестьянские хуторки.
* * *
Спокойная и размеренная жизнь, которую вели жители небольшой
деревни, была нарушена появлением таинственного незнакомца. Никто
не знал ни как его зовут, ни откуда он прибыл. Еще меньше было
известно о целях его приезда. Непривыкшие к таинственности люди
боялись приезжего и в тех редких случаях, когда он появлялся в
деревне, старались побыстрее свернуть все разговоры и потихоньку
расходились по домам. Его высокая, закутанная в плащ фигура и
надвинутая на глаза шляпа, наводили на мысли о некой связи с
разбойниками с большой дороги. Правда, дороги-то как раз и не
было. Деревня расположилась в двенадцати милях от единственной в
этих местах трассы, связывавшей многочисленные хутора с
Гринвиллем, но “большой” ее никак нельзя было назвать. Ездили по
ней в основном крестьяне. Возили в город хлеб и молоко, а обратно
рыбу, поэтому появись здесь грабители, поживиться им было бы
особенно нечем. Зная все это, крестьяне все равно боялись, хотя
навряд ли кто-либо из них смог бы объяснить природу своего страха.
Точно так же как не смогли бы они объяснить, почему они боятся
леших, ведьм и прочей сказочной нечисти.
Холодным сентябрьским утром из города возвратился один из
местных жителей. Он слишком завозился в городе и поэтому, опасаясь
ехать ночью через лес, заночевал на постоялом дворе,
расположившимся как раз у поворота к его деревне. Помимо гостинцев
своим и соседским ребятишкам он привез новые сведения о
незнакомце, поселившимся в недостроенной избе за ручьем.
Собравшись за столом, сооруженным под большим раскидистым
дубом специально для всеобщих посиделок, крестьяне обступили
приехавшего со всех сторон. Многие прибежали кто в чем был в тот
момент, когда его застало известие о предстоящем рассказе. Поэтому
больше половины людей нетерпеливо переминались с ноги на ногу,
похлопывая себя по озябшим плечам. То и дело раздавались реплики
типа: “Давай, не томи, рассказывай... Погоди, мой сейчас придет...
Ну, же, скорее, а то не май месяц...” Наконец, под деревом
столпилась почти все взрослое население деревни, а на дереве -
детское.
...Владелец постоялого двора слыл большим любителем
поговорить. В общем, в этом ничего нелогичного не было. Но в
прошлый вечер у него остановился всего один посетитель -
крестьянин из деревни, что в десятке миль за лесом. Хоть многого с
таких проезжих не сдерешь, других поблизости не было. Поэтому
подав крестьянину скудный ужин, хозяин подсел к нему и стал
расспрашивать о городских и деревенских новостях. Последний охотно
поддержал разговор, зная по опыту, что если сможет заговорить
собеседника или поведать ему что-нибудь новенькое, то тот может
угостить и чем-нибудь повкуснее картошки с рыбой. Так оно и
получилось. Слово за слово, скоро на столе появился свежий хлеб и
графин вина. Разговор затянулся заполночь, и крестьянин собрался
спать, так как должен был вставать уже в пять утра, но
разошедшийся хозяин не унимался.
- Старина, погоди, куда ты так спешишь. Ты мне еще не
рассказал о вашем новом соседе.
- Каком соседе, - испугался крестьянин, понимая, что речь
зашла о таинственном незнакомце.
- Ну как о каком, у вас что, в последние годы было много
приезжих? Естественно о том, который пришел из города месяц назад.
Он купил у меня всякой всячины на десять монет. И зимнюю куртку, и
теплый шарф, и ... ну там еще всякую мелочь типа бумаги (грамотный
черт), свечей, топор...
Последние слова заставили крестьянина вздрогнуть. Он
поблагодарил за угощение, сказал, что мало что знает о незнакомце
(что было чистой правдой), так как тот поселился в заброшенной
избушке за ручьем.
- Ну ладно, поживем-увидим, времени прошло всего ничего. А то
мне больно любопытно, откуда у него эти шрамы на лице...
Рассказчик хотел еще что-то добавить, но его прервал свист, и
с дерева свесилась детская голова: - Идет, идет!
- Вот те черт, стоит его упомянуть, как он тут как тут.
И небольшое население деревни за пару минут рассыпалось по
домам.
* * *
Зима пришла снежная и холодная. Даже старый Габер не помнил
такой. Только однажды, лет двадцать назад, стояла похожая погода,
но тогда дорогу не заметало настолько, что лошадь проваливалась и
не могла тащить сани. Правда, она не была неожиданной. Многие
признаки говорили о ее приходе, и крестьяне заранее заготовили
запасы дров и солонины.
Незнакомец уже два месяца не показывался в деревне, и люди
потихоньку успокоились и начали забывать о его существовании. Но
старую избушку в лесу за ручьем продолжали обходить стороной.
Как-то раз один крестьянин со смешным именем Чурик отправился
проверить силки на зайцев. Он уже заканчивал обход своих капканов
и довольный нес домой средних размеров беляка. Пурга налетела
неожиданно. Несмотря на то, что лес в этих местах был довольно
густой, снег валил как на открытой местности. Невозможно было даже
разглядеть дерево, стоящее в двух метрах. Чурик застыл на месте,
не зная, что ему делать. Идти было невозможно, он через десять
шагов сбился бы с дороги, но и оставаться на месте было
равносильно смерти. Неожиданно где-то за спиной раздался громкий
треск, и что то огромное и темное налетело на него и отбросило в
сторону. Последним, что он запомнил, был валивший отовсюду снег.
То, что случилось дальше, вся деревня слушала чуть ли не
каждый вечер в течение недели. В течение недели дом Чурика был
полон людей, и он рассказывал, рассказывал и рассказывал историю
своего чудесного спасения.
Когда Чурик открыл глаза была глубокая ночь. Непогода
полностью утихла, и сквозь деревья проглядывали яркие звезды. Это
не придало Чурику оптимизма. Ясное небо говорило об усиливающемся
морозе, а он и так пролежал в снегу минимум четыре часа. Чурик
попробовал встать и тут же упал от дикой боли в ноге. Когда эхо от
его крика затихло, а боль отпустила настолько, что вернулась
способность размышлять, крестьянин попытался вспомнить, что же с
ним произошло. Рядом с ним валялась его котомка. Он с трудом
дотянулся до нее и обнаружил внутри зайца. Чурик вспомнил, что
обходил свои капканы, когда налетела буря, и вспомнил страшный
треск. Оглядевшись по сторонам, он увидел лежащее рядом с ним
большое дерево. Наверное, это дерево и упало тогда. Чудо, что он
вообще остался жив. По всей видимости, его задело самой верхушкой,
причем удар пришелся вскользь и его отбросило в сторону. Падая, он
ударился ногой о соседнее дерево. Легче от всего этого не
становилось. Нога в лучшем случае была сломана, и самому ему из
леса не выбраться. Даже если он попробует ползти, то, выбравшись
из леса, он просто потонет в снегу на поляне.
Чурик, стиснув, зубы, подполз к дереву и прислонился к нему
спиной. Оставалось только надеяться, что соседи заметят его
отсутствие и попробуют найти, но он как назло не сказал никому,
что пойдет осмотреть ловушки на зайцев. Снег вокруг его ноги
потемнел. Чурик коснулся его пальцем и лизнул. Он почувствовал
соленый привкус на языке. Чурик понял, что это конец, и с диким
воем обхватил голову руками. Где-то совсем близко отозвался волк.
Прошло несколько минут, но сидящему под деревом человеку
показалось, что прошла вечность. Наконец он появился. Огромный,
сильный, молодой волк. Его желтые глаза были направлены прямо на
него. Чурик не видел, но чувствовал, как раздуваются в темноте
ноздри, почувствовавшие запах крови. Волк шел прямо на него.
Тогда, вынув из сумки зайца, человек собрал последние силы и
бросил им в волка. Одновременно с его движением волк прыгнул.
Чурик зажмурил глаза.
Прошла минута, две, но он был еще жив. Неужели волк передумал?
Чурик осторожно открыл глаза. В двух шагах от нег, в луже крови
лежал волк. Точнее туловище, потому что отрубленная голова лежала
отдельно. А рядом он увидел огромного мужчину. Мужчина взмахнул
топором и... срубил тонкую сосну. Потом подошел к Чурику, снял со
своей шеи шарф, примерился к чему-то, отрубил от сосны нужной
длины брусок и приложил его к сломанной ноге. От дикой боли
крестьянин опять потерял сознание, а очнулся уже дома в постели.
Нога была заботливо перевязана, и на нее были наложены аккуратно
выстроганные шины.
Потом он узнал, что уже глубокой ночью в дверь Рогана (того
самого, кто осенью привез сведения о незнакомце) громко постучали.
Тот уже спал. Но стук не прекращался. Когда перепуганный Роган
открыл дверь, то чуть не умер от страха. На пороге стоял сам
“таинственный незнакомец” с топором за пазухой. Не говоря ни
слова, одним движением руки, он приказал следовать за ним. Роган
быстро оделся и, трясясь от страха, послушно вышел. Какого же было
его удивление, когда он обнаружил, что они идут к дому Чурика.
Незнакомец открыл дверь и приказал Рогану войти. Роган шагнул
внутрь, а когда обернулся, то рядом с домом уже никого не было.
Во всей этой истории было столько непонятных вещей, что голова
раскалывалась. И самым простым вопросом было как незнакомцу
хватило сил пронести весившего пять пудов Чурика через метровые
сугробы почти два километра, а самым сложным, как он узнал о
несчастье и зачем вообще его спас. Теперь к физическому страху
перед “таинственным незнакомцем” прибавился и мистический. Но еще,
может быть крестьяне этого и не осознавали, прибавилось
любопытство.
* * *
Шорох заставил его вздрогнуть. За спиной стояла Нуаре. От
быстрой хотьбы она запыхалась. Грудь под кофточкой подымалась,
щеки раскраснелись. Растрепавшиеся волосы в лучах восходящего
солнца казались золотыми.
- Вернель...
- Доброе утро, моя тонконогая косуля. Почему у нас такие
встревоженные глазки. Ну, что такое?
- Это случилось...
- Ты уверена?
- Это так же верно, как то, что ты сейчас косишь траву.
Худой и высокий молодой человек положил на траву косу и
подошел к девушке. Он пристально посмотрел на нее. Она зарделась
еще больше и склонила голову. Тогда он обнял ее за плечи, притянул
к себе и поцеловал в макушку. Потом поднял на руки, отнес к
небольшому, недавно сложенному стогу и положил на траву. Трава
приятно кололась и Нуаре передернула плечами.
- Милая моя, ты просто не представляешь, как я тебя люблю, -
он поцеловал ее в губы и потом в глаза, - завтра же я проеду в
Гринвиль, договорюсь со священником и мы поженимся. Давно пора
было сделать это, но я хотел достроить дом.
Девушка ничего не ответила. Только закрыла глаза, улыбнулась и
крепко обхватила молодого человека, прижимаясь всем телом.
Возвращаясь домой, она свернула к небольшой речке. У них с
Вернелем было свое, тайное место. Там она разделась, решив
искупаться. Вода была черная и холодная. Нуаре сделала пару шагов
и остановилась. Когда волны, разбежавшиеся от ее легких шагов,
полностью успокоились, она внимательно посмотрела на свое
отражение. Маленькие круглые плечи, крепкие груди, талия, длинные
тонкие ноги... Она провела рукой себе по животу. Пройдет совсем
немного времени и ее фигура изменится...
Где-то совсем близко хрустнула ветка. Инстинктивно Нуаре
прикрыла груди руками и быстро забежала в воду. Прошло несколько
минут, но никаких звуков больше не раздавалось, только какая-то
невидимая птичка щебетала в ветвях, радуясь наступившему теплу.
Прохлада приятной паутиной окутывала ее тело, остужая не
только кожу, но и страсть, но с последней справиться было ей не по
зубам. Постояв немного на солнце и обсохнув, девушка быстро
оделась и пошла в деревню.
Неожиданно она почувствовала на спине взгляд. Она
остановилась. Прислушалась. Ветер стих и кроме собственного
учащенного дыхания она ничего не услышала. Сердце бешено
заколотилось, и Нуаре побежала прямо через кустарник молодого
орешника, не обращая внимания на то, как ветки до крови царапают
ей ноги. Выбежав к оврагу, она не заметила торчащего из земли
корня и споткнулась. Падая, она испугалась, испугалась не за себя.
Но она не упала, а повисла в воздухе, подхваченная чьими-то
крепкими как оковы руками. Потом эти же руки бережно опустили ее
на землю. Сзади раздался приятный голос:
- Вам теперь нельзя так бегать, вы должны быть очень
внимательны. А теперь идите домой и, пожалуйста, не
оборачивайтесь.
- Но кто вы, я хочу поблагодарить вас.
- Вы целы, и то хорошо. Другой благодарности мне не надо.
- Но почему...
Нуаре обернулась. Первое, что она увидела, были большие,
светящиеся добротой, голубые глаза, такие же как у Вернеля. Потом
она увидела старый ужасный шрам. Он белой молнией пересекал
смуглую обветренную щеку от брови к скуле. Молния тонула в густой
черной бороде. Это был он, “таинственный незнакомец”. Мгновение,
Нуаре даже не успела испугаться, но ее спаситель исчез.
На то, чтобы прийти в себя, ей понадобилось около часа. Потом
она вернулась домой, но никому о случившемся не рассказала.
Интерес к незнакомцу схлынул, а ей почему то совсем не хотелось
снова возрождать его. Ночью ей снились кошмары. Она рано
проснулась с каким-то нехорошим предчувствием. Вернель уехал в
город договориться со священником об их предстоящей свадьбе, а она
могла думать только о странном человеке, который уже второй раз
таинственным образом оказывался рядом, спасая сначала дядю Чурика,
а потом ее.
* * *
Конь весело бежал по дороге, а седок напевал еще более веселую
песенку. Пятичасовая дорога показалась ему легкой прогулкой. Без
труда отыскав домик священника, Вернель договорился о дне свадьбы.
Священник согласился за приемлемую плату и некоторое количество
продуктов приехать обвенчать их в конце будущей недели. Вернель
обговорил все нюансы, условился, где и во сколько встретит отца
Сорена, и довольный отправился домой.
Светило солнце, море внизу переливалось и сверкало. Едва
перевалило за полдень, времени было много и молодой человек решил
зайти в магазин, купить невесте какой-нибудь подарок. Обручальные
кольца у него остались в наследство от родителей, свадебный наряд
у Нуаре тоже был готов. Вернель просто хотел купить маленький
сувенир: ракушечные бусы или платок. Оставив коня в конюшне при
гостинице, он спустился к рынку. К магазинам на ратушной площади
он даже не подошел - даже самая дешевая вещица оттуда была ему не
по карману.
Он не спеша шел между рядами, внимательно рассматривая
всевозможные безделушки: бусы, ракушки, крабов. Были здесь и
кораллы, и полудрагоценные, но необработанные камушки, и даже
жемчуг, но это было дороговато для него. Вернель уже было решил
купить бусы у одной милой женщины, как вдруг увидел на прилавке
янтарь. Плоский, размером с золотую монету, но вытянутый в форме
миндального ореха кусочек застывшей смолы был совершенно
прозрачным, а внутри него застыл, попавшийся тысячу лет назад
жучок. Видимо когда-то, в доисторические времена он присел
отдохнуть да так и прилип к сосне с расправленными крылышками.
Теперь же, если посмотреть на свет, жучок напоминал крестик. Из
такого куска янтаря вышел бы отличный кулон.
За прилавком стояла совсем юная девушка. На вопрос, сколько
стоит такая потрясающая вещица, она ответила:
- Берите так.
- Малышка, да ты с ума сошла, родители тебя отругают, если
узнают, что просто так отдала такое сокровище.
- Нет, они ничего не знают. Дело в том, что почти год назад,
мне подарил этот камень какой-то странный человек. Я гуляла по
пляжу, там за мысом, собирала ракушки и мелкие янтарики. Он возник
прямо, как из-под земли: высокий, в плаще и надвинутой на глаза
шляпе. Я испугалась, но он заговорил, голос у него был такой
добрый, что я перестала бояться. Вот тогда-то он и дал мне этот
янтарь. Дал и попросил отдать его молодому человеку с глазами
голубыми как море в солнечный день. Я думаю, что это вы, потому
что с тех пор минул почти год, а я так и не встретила ни одного
человека с такими глазами. Берите, - и девушка протянула ему
янтарь.
Вернель опешил от всего услышанного. Он схватил сокровище и
бросился бежать. Уже почти выйдя с рынка, он вспомнил, что не
поблагодарил девушку. Молодой человек вернулся, но ее на том месте
уже не было, и никто не мог сказать, куда она ушла. Немного
огорчившись от собственной бестактности, он возвращался к
гостинице. Он так погрузился в свои мысли, что даже не придал
значения рассказу девушки, а еще совсем недавно любое упоминание о
высоком человеке в шляпе заставило бы его насторожиться.
Из состояния задумчивости его вывел душераздирающий крик.
Вернель остановился и посмотрел по сторонам. В узком проходе между
двух домов он увидел, как мужчина пытался сорвать с женщины кофту.
Он бросился на выручку. В три прыжка он пересек улицу и схватил
насильника за воротник. Тот отпустил свою жертву и повернулся. На
Вернеля смотрели заплывшие кровью глаза. От небритого,
перекошенного злобой лица несло перегаром.
- Какого тебе тут надо, щенок! - пьяный поднял с земли камень
и замахнулся.
Молодой человек увернулся и в свою очередь размахнулся, и
ударил хулигана кулаком в грудь. Тот как подкошенный упал спиной
назад. Вернель приготовился к защите, ожидая, когда тот
поднимется, но пьяный не поднимался. Женщина, которая все это
время стояла и наблюдала за дракой, снова дико закричала: - Убили,
убили, люди, что же это такое.
Вернель нагнулся и увидел, как из под головы лежащего на земле
мужчины расплывается лужа крови. В ту же минуту тонкая струйка
потекла и изо рта. Вернель поднялся и посмотрел по сторонам,
женщина исчезла, но он слышал с улицы ее крики: - Я все видела,
скорее...
- Скорее, пока не поздно, бегите, я вам помогу, - рослый
мужчина лет сорока схватил его за руку, и они побежали. На бегу
мужчина продолжал говорить, - Я видел, что вы не виноваты, но
боюсь мне никто не поверит. Я, как и вы, в этом городе человек
посторонний. Я помогу вам скрыться. У меня свой корабль. Я вас
высажу милях в двадцати за мысом.
- Но я же ни в чем не виноват.
- Вы думаете, что среди всех повешенных, были только
невиновные, - собеседник ухмыльнулся, обнажая крупные, желтые
зубы. Они спустились к берегу. Человек вынул пистолет и выстрелил
в воздух два раза подряд, а потом выждав паузу еще раз. Спустя
пятнадцать минут, из-за мыса показалась лодка, а еще через
двадцать минут они взошли на палубу двухмачтового парусника.
Спутник Вернеля отдал приказ, и корабль, подняв якорь,
развернулся и медленно начал удаляться от берега.
Вернель до этого никогда не плавал на кораблях, и у него
закружилась голова, а палуба стала уходить из-под ног.
- Что приятель, хреново? Пойдем, я помогу тебе с этим
справиться, - рыжебородый толстяк взял его под руку и отвел в
помещение, в котором кроме длинного стола и двух лавок ничего не
было. С потолка на двух веревках свисала доска, на которой коптила
свечка.
- Садись и вот выпей, сразу полегчает, - толстяк протянул ему
кружку. Вернель глотнул и закашлялся. Адское пойло обожгло горло,
а на глаза навернулись слезы. Голова пошла кругом.
Вернелю казалось, что он спит и видит странный сон.
Расплывчатые тени, похожие на людей суетились вокруг него, обрывки
разговоров и смеха проникали в его сознание. Потом кто-то взял его
за руку и стал макать ее куда-то. Потом еще один человек принес
лист бумаги, а потом появилась Нуаре. Она звала его к себе, и он
поднялся, чтобы броситься к ней навстречу, но земля закачалась у
него под ногами, и он упал: - Нуаре...
- Прости, приятель, но ее здесь нет. Не расстраивайся, каких -
то два месяца и ты снова увидишь ее.
Вернель сел на пол и посмотрел. Сначала он увидел лишь
расплывчатое пятно перед собой. Он тряхнул головой и протер глаза.
Пятно приближалось и постепенно сфокусировалось в давешнего
человека, приведшего его на корабль.
- Приятель, еще раз прости, но у меня не было другого выхода.
Лихорадка и Тоэрговская полиция изрядно сократили мой экипаж, а
мне срочно нужно было доставить ценный груз. Но где в это время и
в этих местах я найду людей. Мы зашли в Гринвиль пополнить запасы
пресной воды. Кстати, удивительно как вырос этот городишко за
несколько лет. А десять лет назад здесь и деревни то не было. Но я
не об этом. Пока ребятки работали, я решил осмотреть городок,
страсть как люблю изучать архитектуру, а тут ты подвернулся. Я
увидел твое испуганное лицо, и у меня моментально созрел в голове
план. Лишняя пара рук нам теперь весьма кстати. А ты я вижу парень
не из слабых. Свалил такого борова одним ударом... И еще, не думай
бежать. У меня есть документ, в котором ты признаешься в
контрабанде, с отпечатком твоей руки. А начальник полиции Тоэрга
давно мечтает повесить кого-нибудь из нашей братии...
- Так вы контрабандисты...
- А ты что думал, что мы пираты, - капитан засмеялся зычным
басом, расплываясь своей страшной прокуренной улыбкой, - да ты, я
гляжу, романтик. Нет дорогуша, времена капитана Ларнифа, к
сожалению, прошли. Так что не волнуйся, топить корабли мы не
собираемся, а если и будем стрелять, так только спасаясь от
фараонов.
* * *
Стояла тихая и звездная ночь. Этуэрге возвращалась после
удачной операции. Вернель стоял на вахте. Где-то на корме пел
Дорт. Контрабандисты оказались дружными и веселыми людьми. Они
приняли молодого человека в свою компанию сразу как равного,
помогая осваивать сложное мореходное дело. Особенно Вернель
подружился с рыжим толстяком, хотя так и не смог простить ему
того, что именно он напоил его в тот злополучный день.
- Эй на вахте, подпевай, - и Дорт затянул свою любимую песню.
Под звездной рекой,
Над черной водой
Ведем мы свои корабли.
А берег родной
Бежит за кормой
И тает в туманной дали.
Нам ветер лишь брат,
Нас волны бранят,
Нас жены и дети не ждут.
И сотней карат
Алмазы манят
И нас за собою зовут.
Под звездной рекой,
Над черной водой
Ведем мы свои корабли.
А берег родной
Бежит за кормой
И тает в туманной дали.
Пеньковой петлей
С родною землей
Повяжут когда-нибудь нас.
Но этой весной
Под красной луной
Сквозь рифы ведем мы баркас.
Под звездной рекой,
Над черной водой
В манящей алмазной пыли.
А берег родной
Бежит за кормой
И тает в туманной дали.
Прошло еще несколько часов. Вернель сменился и стоял по
правому борту, всматриваясь в черноту ночи. Вот-вот должен был
появиться берег, и он помчится к своей дорогой Нуаре. Капитан
сдержал свое слово и сделал крюк, чтобы высадить молодого человека
поближе к дому. Кроме того, он сделал ему подарок - золотую
цепочку, на которую Вернель повесил янтарный кулон для Нуаре.
Простит ли она его, поверит ли в его неправдоподобную историю. Как
она сейчас? Наверное, по ее фигуре уже заметно, что она ждет
ребенка. Если так, то ей приходится нелегко под косыми взглядами
соседей. Чего доброго они заподозрят, что он бросил ее. Тогда...
Даже страшно было себе представить, что могут ей наговорить, в
каких грехах обвинить...
Его размышление прервала яркая вспышка. Небо пересекла
огромная молния. Она разорвала его на тысячи сверкающих осколков.
В ослепительном серебряном свете Вернель увидел прямо перед собой
Гринвиль. Раздался гром, и в туже секунду резким порывом налетел
ветер. Корабль резко накренился, и сорвавшаяся откуда-то плохо
закрепленная бочка со всего размаха сбила Вернеля с ног. От удара
он на секунду потерял сознание, а когда очнулся, то был уже в
воде. Плавать он умел, но не настолько, чтобы доплыть до берега.
Вокруг было совершенно темно, волны усиливались. Неожиданно он
наткнулся на ту самую злополучную бочку. В одном месте железный
обруч слегка отогнулся, и Вернель вцепился в него обеими руками.
Только сейчас он почувствовал, как страшно болит голова, она у
него просто раскалывалась. Снова громыхнул гром, вспыхнула
чудовищных размеров молния, и одновременно со вспышкой молодой
человек потерял сознание.
Сколько его проносило по волнам, он не знал, но когда он
очнулся, ярко светило солнце, а над головой по синему небу плыли
маленькие пушистые облака. Только тут он обратил внимание, что все
еще сжимает в руке железный обруч, на котором виднелись остатки
досок. Вернель попытался подняться. На удивление ему это удалось.
Руки и ноги у него были целы, только ныло все тело и голова ныла
тупой болью.
Вернель вспомнил, что перед тем как свалиться за борт, видел
Гринвиль в вспышке молний. Ошибиться он не мог. Но он совершенно
не представлял себе, сколько его носило по морю и где он оказался.
В любом случае ему первым делом необходимо найти воду, а потом
подкрепиться, хотя бы ягодами. После недолгих поисков он нашел
ручей. Напившись, он зачерпнул в ладони воды, чтобы смыть соль,
разъедающую лицо. Но едва он прикоснулся руками к щекам, как дикая
боль вновь ударила его в голову. Сделав несколько глубоких вздохов
и сдерживая крик, Вернель склонился над водой. Из ручья на него
глядел изможденный худой человек, с глубоко запавшими глазами и
страшно изуродованной щекой.
Переночевав прямо в дюнах, укрывшись еловыми лапами, Вернель
снова вернулся на берег. Он внимательно осмотрелся по сторонам.
Что-то знакомое было в окружающем пейзаже, но чего-то не хватало.
Вернель присел на песок и стал кидать плоские камушки в воду.
Неожиданная мысль как молния проскочила в его сознании. Он вскочил
и стал снова осматриваться по сторонам. То, что пришло ему в
голову, было настолько невероятным, что Вернель даже залез на
сосну. Эта процедура не привнесла ясности. Ведь Вернелю
показалось, что очертания берега, на котором он оказался: два мыса
слева и справа, одиноко растущая сосна, росшая на маленьком
островке, отделенном от левого мыса узким проливом, и еще
некоторые детали ему уже знакомы. Он видел точно такую же картину,
когда стоял на пирсе в Гринвиле. Но мало ли на свете одиноких
островков с одиноко растущими соснами. Ведь не мог же город
исчезнуть в один момент, не смыло же его.
Вернель встал, поднял с земли найденную накануне палку, и на
секунду задумавшись, повернул налево и пошел вдоль берега,
насвистывая любимую песенку Дорта.
* * *
Нуаре не знала, что ей и думать. Вернель пропал, и никто не
знал, куда он делся. Он не вернулся из города, куда поехал за
священником, договориться о дне свадьбы. Нуаре успокаивала себя
тем, что он задержался и переночевал на постоялом дворе. Но когда
прошло еще два дня, она не на шутку забеспокоилась.
Кроме дяди Чурика у нее не было никаких родных, и она
побежала к нему. Сначала дядя не принял всерьез волнение
племянницы. Он давно подметил, что она неравнодушна к этому
красивому голубоглазому парню, но об их истинных отношениях не
догадывался. Поэтому он попробовал успокоить ее тем, что парень,
наверное, остался на несколько дней в городе, в котором в эти дни
должна была начаться ярмарка.
Решившись, девушка открыла дяде свою тайну. Она ожидала, что
он ударит ее, закричит, выгонит из дома, но добрый толстяк вскочил
со стула, стукнувшись головой о непомерно низкий для его роста
потолок и забегал по комнате.
- Ох бедная моя девочка. Это совершенно меняет дело. Так ты
говоришь, что он поехал за священником... Хм-м.. А он точно любит
тебя?
- Дядя, та как вы могли...
- Прости меня, но надо учитывать все возможные варианты.
- Только не это. Дядечка, миленький, съезди в город, я боюсь,
я чувствую, что с ним что-то случилось.
- В город?
- Ну дядечка, ну пожалуйста, а то я умру, - и с этими словами
она упала на пол и зарыдала, содрогаясь всем телом.
Чурик поднял несчастную девушку на руки, положил на кровать,
накрыл одеялом и вышел.
Вернулся он через три дня, ведя в поводу лошадь Вернеля. То,
что он смог разузнать, не прибавило оптимизма. Священник сразу
узнал по описанию голубоглазого молодого человека, который был у
него несколько дней назад, и очень расстроился, когда узнал, что
тот пропал. Еще он рассказал, что в тот день в городе произошло
много странных событий. Во-первых, нашли мертвым местного пьяницу
и дебошира, а во-вторых, видели за городом странный корабль.
Попросив держать его в курсе, отец Сорен посоветовал Чурику
сходить в гостиницу.
Но и в гостинице его ждало разочарование. Владелец рассказал,
что действительно, Вернель был у него и попросил разрешение
оставить в конюшне своего жеребца. Но с тех пор прошло уже пять
дней. Хозяин уже думал продать лошадь, но раз приехал
родственник, то так уж и быть он ее вернет, взяв деньги только за
сено.
Нуаре молча выслушала, и не говоря ни слова, вернулась домой.
По крайней мере, никто не сказал, что Вернель умер. Скорее всего
его похитили таинственные люди в дюнах, а может его увезли на том
корабле? Слезы снова хлынули из глаз, но Нуаре заставила себя
успокоиться. Она должна держаться. Ведь теперь от нее зависит не
только ее жизнь. К тому же, если бы с Вернелем что-то случилось,
то она бы это почувствовала. А раз так, то значит он жив, а раз
жив, то вернется, обязательно вернется.
* * *
Раз в год Нуаре приходила на их место, и долго стояла глядя на
свое отражение. За пять лет, прошедших со дня исчезновения
Вернеля, она стала еще краше. У нее росла чудесная дочка, которую
она назвала Вернеей. С каждым годом уверенность с которой она
ждала, уменьшалась, но Нуаре не сомневалась, что Вернель жив и
помнит о ней.
Неожиданный приступ отчаяния нахлынул на нее. Она посмотрела в
черную воду и подумала, что одно движение и все несчастья сразу
отпустят ее, ей станет легко и приятно, а вода остудит жар,
непрестанно сжигающий ее изнутри, остудит как тогда...
- Даже и не думайте об этом. А как же ваша дочь. Кто
позаботится о ней? - тяжелая и теплая рука легла ей на плечо.
Нуаре резко обернулась и увидела все те же ясные голубые глаза, -
Идите домой, Вернея, наверное, заждалась вас, - и человек исчез,
буквально растворился, как и в тот раз, когда спас ее у оврага.
Возвращаясь домой, Нуаре перебирала в памяти все странные
происшествия, случившиеся с ней за последние несколько лет. То
неожиданно появлялись наколотые дрова, то выйдя утром, она
обнаруживала огород вспаханным, то прохудившееся ведро
превращалось в новое. Поначалу Нуаре думала, что это соседи тайком
заботятся о ней. Как ни странно, но ни один человек ни в чем не
упрекнул ее, никто не сказал ей худого слова, когда она родила
дочь. Может потому, что все любили ее, еще с тех пор, когда она
росла бедной сироткой, а может потому, что все поверили в историю,
придуманную Чуриком, что Вернеля захватили и увезли
контрабандисты. Порой и сама Нуаре верила в это. Несколько раз она
ездила в город (за одеждой для дочки) и подолгу смотрела на море в
надежде, что на горизонте появится парусник и вернет ей дорогого
Вернеля.
Теперь ее уверенность в помощи соседей поколебалась.
Вспоминая взгляд с которым на нее смотрел “таинственный
незнакомец”, она начала кое-что подозревать, а его голубые глаза
опять напомнили ей ее Вернеля. Но у Вернеля во взгляде лучилась
доброта и веселье, а у незнакомца, чувствовалось еще и усталость,
и тоска, а может быть оттуда повеяло горем и печалью.
- Мама, мамочка вернулась, - дверь распахнулась и ей навстречу
выбежала маленькая девочка. Нуаре подняла ее на руки и крепко
прижала к груди, - Мамочка, а папа скоро вернется?
- Скоро малышка, очень скоро. Наш папа обязательно вернется.
* * *
Корабль встал на рейде в нескольких кабельтовых от берега. В
скором времени от него отчалила шлюпка и быстро помчалась к
берегу. Шлюпкой управляли четверо гребцов, а на носу стоял высокий
широкоплечий мужчина. Человек был закутан в плащ, широкополая
шляпа, надвинутая по самые брови, скрывала его лицо. Как только
шлюпка врезалась в песок, человек спрыгнул и рукой дал гребцам
знак возвращаться. Как только шлюпка достигла корабля, он поднял
паруса и скрылся за мысом.
Человек запрокинул голову и долго наблюдал за парящей над
водой чайкой. Потом поправил шляпу и быстро зашагал вдоль берега.
Не доходя до рыбацкого поселка, он заметил девочку лет диенадцати-
тринадцати, собирающую ракушки и янтарь. Мужчина остановился и
погладил рукой щеку, на которой сквозь бронзовый загар проступали
следы застарелого шрама. Потом он снял с шеи янтарный кулон.
Отсоединив камень от цепочки, он подошел к девочке и протянул его
ей.
- Возьми, малышка
- Ух ты, да за такой камень я смогу попросить три монетки.
Спасибо дяденька.
- Хотя нет. Возьми лучше вот это, - мужчина высыпал ей в
протянутые ладошки пригоршню красивых камешков, - за эти
безделушки тебе дадут гораздо больше, а янтарик ты подари молодому
человеку с голубыми глазами. Поняла? Обязательно с голубыми
глазами.
- Поняла дяденька. С голубыми глазами, - и помолчав добавила,
- С такими как у вас? - но ей никто не ответил, потому, что
таинственный человек исчез, как-будто растворился в воздухе.
Только чайка с криком пронеслась над спокойным и лучезарным морем.
28 июля 1996 года
